Главная · Статьи · Ссылки · Все УЖД сайта · Схемы ж. д. России · О ПРОЕКТЕЧетверг, Марта 28, 2024
Навигация
Главная
Статьи
Ссылки
Фотогалерея
Форум
Контакты
Города
Ж/д видео
Все УЖД сайта
Условные обозначения
Литература
Схемы ж. д. России
О ПРОЕКТЕ
Сейчас на сайте
Гостей: 1
На сайте нет зарегистрированных пользователей

Пользователей: 146
Не активированный пользователь: 0
Посетитель: ed4mk
В глубину вологодских лесов..

Часть 6. Порша


В знакомой кривой никто не встретился. «Что-то непорядок!», – пошутил я. «Порядок» наступил на 5-м километре, где на подъёмке пути работала бригада дорожников. Что интересно отметить, бригада состояла почти из одних девчонок, лет с виду от 20 (а то и меньше) и до 30. Путь был поднят ручным подъёмником, под расшитые рельсы подложены свежие шпалы. Кругом лежал стандартный путевой инструмент: шаблон, лопаты, костыльные молотки, гаечные ключи, лапы. Работами с серьёзным видом руководила бригадир пути Елена. Слышались её строгие команды: «Лена, принеси шаблон. Наташа, Таня, начинайте шить вторую нитку. Серёжа, вывешивай шпалу!» Я плавно подкатился к началу расшитого пути и заглушил двигатель. Лойгинские дорожницы с интересом воззрились на прибывших гостей. Ба! Да тут были и знакомые лица! С радостными возгласами «старых знакомых» встречали Вовка с Серёгой. Недалеко они, однако, уехали! Знакомая «пионерка» с запчастями для трактора, снятая с рельсов, стояла чуть поодаль, за местом работ.

– Добро пожаловать! Вот, посмотрите, какие у нас дорожники на путях работают! Да, дорожники, точнее, дорожницы действительно были примечательные. Узнав, кто мы такие и что здесь делаем, они сразу же предложили нам потренироваться в путевых работах, позабивать костыли:
– Сразу никак не пропустим вас – путь расшит, так что помогайте делать! – было сказано с лукавой усмешкой.
– Мы вот тоже мимо ехали, дай, думаем, девчонкам поможем путь сделать… С ними же и пообщаться приятно, и поработать… а то потом опять один лес кругом, – пояснил Вовка.
– А как же трактор?
– Да ничего, ребята подождут, мы сейчас ещё маленько поможем и сразу на вахту! Хуже вот, что начальник тут на тепловозе мимо ездил… (это он Смирнова имел в виду) Так мы сообразили: сразу к дрезине – и давай делать вид, что её ремонтируем. Поломалась, мол…

Оказалось, кстати, что одна из дорожниц – Вовкина жена. У них и ребёнок есть маленький. «Сейчас в садике», – пояснила Наташа.

Из девчонок нашему визиту, пожалуй, не очень рада была только бригадирша Лена. Ей ведь за работу-то отвечать! А работа не шибко клеится, слишком много отвлекающих факторов. Как мы поняли, она и с первыми помощниками уже успела немало намаяться, а тут ещё одни подвалили… Вовка с Серёгой были уже слегка навеселе и в процессе путевых работ порой чудили, к девушкам приставать пытались.

Мы тоже девчонкам помогли, да и как не помочь таким дорожницам… благо, опыт в путевых работах у нас был. Рома работал путейцем на практике в институте, мы же с Саней и Лёхой не один год поднимали пути на Купанской узкоколейке. Антон – бывший механик ПЧ, вообще путеец по профессии. Он, правда, больше с механизированным ремонтом пути по работе связан был, поэтому, наверное, колотить костыли не стал (путевой машины, увы, в Лойге не оказалось!). А мы «тряхнули стариной», хоть и не старые, показали дорожницам, что москвичи и питерцы – ребята не безрукие: и вывесить шпалу лапой умеем, и костыль грамотно забить можем. Вот только у Ромы казус один вышел, сказался слишком длительный, куда больше, чем у нас, перерыв в путевых работах. Он в творческом порыве, промахнувшись мимо костыля, долбанул ручкой молотка по рельсу и переломил её. Костыльный молоток вышел из строя.

– Сломал?!. Мой любимый молоток! – с поддельным, я надеюсь, ужасом произнесла подошедшая бригадирша и сурово воззрилась на Рому.
– Ну, теперь, как порядочный человек, ты должен на ней жениться! – с уверенной безысходностью в голосе констатировал событие Санёк.
– Спасибо, я уже замужем! – отрезала Лена.
– Кстати, Роман, а ты? – поинтересовалась одна из дорожниц.
Ситуация юморная, ясное дело, смутившемуся (а, может, и замечтавшемуся) Роме никто ответить не дал, за него кучей шуток-прибауток ответил коллектив. Путевые работы – дело увлекательное, и неизвестно, сколько бы они совместными усилиями продолжались, если бы со стороны Лойги к весёлой толпе штатных и внештатных дорожников не подкатила ещё одна «пионерка». Сидящие на ней мужики явно были настроены серьёзно. Они не пошли «корешиться» и знакомиться, а сразу же начали ругаться, мол, вы тут путь дрезинами перегородили: «Слышь, мужики, не тяните время: или давайте скидывайте, или уезжайте вперёд!». В общем, вспомнили мы, куда и зачем ехали, и, наскоро попрощавшись с дорожницами, попрыгали на «пионерки» и продолжили своё увлекательное путешествие. А Вовка с Серёгой остались: «Давайте, ребята, мы тут ещё чуток – и следом за вами. К Порше точно догоним!»

На разъезде восьмого километра местную «пионерку» пропустили. Из разговора мы поняли, что мужики ехали в Лесной на охоту, а значит, нам за ними до 15-го километра «по удалению» идти. Но «удаления» не получилось. На прямой за треугольником местная «пионерка» довольно резво пошла вдаль по накатанному пути, мы же, гружённые вещами, вынуждены были отстать.

На 11-м км по высокой насыпи узкоколейка пересекла довольно крупный лесной ручей. Пересечение представляло собой трубу, перед которой бобры на ручье навалили брёвен и организовали чудесную запруду. Сразу за ручьём местность круто брала вверх, и узкоколейка попадала в высокий и достаточно сухой лиственный лес. Гружёнными вещами ехать тяжело, а здесь как раз неплохое место для ночёвки. В итоге решили спрятать в лесу рюкзаки и продолжить путь налегке, рассчитывая обернуться по 12-й ветке до ночи. Место, конечно, было не шибко живописное (как, впрочем, и весь окружающий Лойгинскую узкоколейку лес), но ровное и удобное. В адрес стоянки была отпущена такая шутка: «Пикник на песках среди сосен, на берегу тихого лесного озера – это уже не модно, слишком уж обыденно и банально; а вот стоянка в «жопе» Архангельской области в болоте и зарослях – это вещь!» Шутка шуткой, а есть в ней и доля правды. Мы же знали, куда ехали, и готовы были ночевать и на болоте, поскольку нас действительно не привлекают исхоженные вдоль и поперёк общепризнанные идеалом отдыха места. Нам куда интереснее здесь, в глуши, где нет толпы туристов и отдыхающих, где есть риск и в «тур» ничего не включено, но при этом ты исследователь, и в этом краю – единственный! А главное – себе хозяин.

Налегке ехалось веселее. Дрезинки резво бежали по блестящим ниткам узкоколейки в неизвестную лесную даль. Овраги с лесными ручейками сменялись болотцами и густыми буреломами. Вскоре за правой кривой показалась стрелка 15-го км. Прямо шла ржавая магистраль на посёлок Лесной, а в правой кривой терялась в зарослях кустарника накатанная 12-я ветка. На стрелке устроили перекус. Саня с Лёхой, осмотрев свою «пионерку», занялись ремонтом цепи: одно из звеньев было на грани развала. Вскоре ремонт был закончен, и обе дрезинки продолжили путь.

Ветка характерно отличалась от магистрали. Путь пошёл без строгой, окаймлённой канавами насыпи, часты были резкие подъёмы и спуски, на которых профиль дороги был максимально приближен к земной поверхности. Местами путь утопал в разлившемся болоте, местами шёл прямо по дёрну, без всякой отсыпки. Узкоколейка уютно вписывалась в окружающий ярко-зеленый лес, в мшистые озерца-болотца, уверенной просекой прорезала густые труднопроходимые заросли. Как-то раз питерцы от нас отстали, и мы остановились их подождать.
– А что это за розовые цветки на кочке под ёлкой? – спросил Рома.
– Это морошка цветёт, – пояснил Слава.
– Точно! – я вспомнил, как когда-то давно видел цветущую морошку на болотах Оршинский Мох в Тверской области. И призадумался… уж шестая экспедиция на север, в Архангельскую область идёт, а морошку что-то мы и не примечали! Совсем, видно, редкой стала эта лесная ягода даже в северных широтах!

Пару длинных прямых сменили частые, перетекающие одна в другую кривые. Здесь порой приходилось идти на риск. А что делать? Время-то поджимает, до планируемого выхода тепловозов на линию оставался лишь час! В то же время никто не гарантировал, что один из них не закончит свою работу в лесу раньше… Напряжённо всматриваясь в зелёный тоннель с блестящими рельсами, уходящий то вправо, то влево, я интуитивно понимал, что при наличии встречного остановиться в кривой не успею.

Но всё прошло нормально. За заставленной порожними сцепами Первой объездной – двухпутным разъездом, второй путь которого, словно ус, прятался где-то в стороне за деревьями, кривой участок закончился, и начались длинные, хорошо просматриваемые прямые. Антон постоянно сверял наше местонахождение с картой и комментировал:
– Так, сейчас мы где-то на 27-м километре.
– А что там дальше-то, впереди? – спрашивал я.
– Скоро правая кривая, за ней опять длинная прямая. Идём по гриве между Лосевицким болотом и речкой Паозёркой.
– А до Порши-то далеко?
– Далековато ещё, она где-то на 39-м.

Смотря на часы, я нервничал. Вот пойдут навстречу тепловозы, и движению конец, можно снимать «пионерки» и отдыхать. Навстречу «косяку» тепловозов на «пионерке» только сумасшедший может пойти…

Справа к ветке примкнул пошёрстный наезженный ус. Впереди, за бугром, показалась входная стрелка разъезда. Это Вторая объездная 12-й ветки. Стрелка стояла «на бок», на главном пути отдыхала чья-то «пионерка». Набок, так набок. Объездная, как и на предыдущем разъезде, увела нас далеко в сторону от магистрали. В междупутье рос приличный остров нетронутого леса. Вдруг впереди в траве возникла ещё одна стрелка, стоящая также в положении «набок». Проскочив её, я сразу же подал сигнал остановки. Уходивший вправо в лесную чащу путь был явным усом, и, вернувшись на стрелку, мы переделали маршрут по прямой.

За выходной стрелкой разъезда нас ждал очередной сюрприз. 12-я ветка была занята половинкой порожнего сцепа. Лесовозные сцепы состоят, как правило, из двух частей, сцепляемых между собой трубой или кусками рельсов с проделанными под штырь отверстиями. Бывают, правда, конструкции, соединяемые стандартной узкоколейной сцепкой-упряжью. В большинстве леспромхозов половинка сцепа так и именуется в графике движения поездов «0,5». Так что не стоит удивляться, когда порожняк состоит из 5,5 или 8,5 сцепов. Бывает такое. Так вот 0,5 сцепа мы и встретили. Хорошо, что без сцепной трубы, и невдалеке от стрелки, а то пришлось бы снимать «пионерки» в болото и прокатывать сцеп.

Дружно впрягшись в оставленный кем-то сюрприз, ребята закатили полусцеп на главный путь объездной. Ветка была свободна. Позже, встретившись с машинистами тепловозов, мы узнали, что эту половинку потерял последний порожняк. Сцепов на погрузке хватало, поэтому возвращаться за ней он не стал: «Захватит, кто следом поедет». Ну, следом поехали мы… увы, для «пионерки» сцеп – непосильный груз!

Наконец за очередным переломом профиля узкоколейка круто пошла вниз, за чередой кустарника показался мост через реку Поршу. Эту деревянную конструкцию длиной около 150 метров заметно было издалека. У моста стояла снятая с рельсов «пионерка», на кучке старых шпал сидел, покуривая папироску, мужичок. Как выяснилось, возвращался с рыбалки, ждал попутного тепловоза. А «пионерка» чья-то другая. Её хозяева, видно, далеко в лес ушли, на охоту.

Мужичок сказал нам, что сразу за подъёмом будет стрелка левого уса, на нём тепловозы и работают. До погрузки – километров шесть. По описанию начальника УЖД автомотриса лежала как раз где-то рядом с тем усом, нужно было проехать по нему 1,5–2 км, а затем свернуть на отходящий влево подусок. Так и решили действовать. Преодолев затяжной поршинский подъём в песчано-глиняной выемке, пересекли старый, ведущий со стороны далёкой Сулонги зимник, и свернули по стрелке на ус. Прямо, кстати, рельсы были ржавые, судя по всему, лесозаготовки на реке Кондас, куда вёл хвост 12-й ветки, в настоящее время не функционировали. Вся работа велась на идущем вдоль Порши усу.

По усу двигались осторожно. Кривые рельсы Р18 петляли по старым вырубкам из стороны в сторону, то спускаясь в овражки, то выпрыгивая на косогоры. Путь окружало захватывающее брошенные вырубки мелколесье. Как раз километра через два влево от нашего уса пошёл подусок, заставленный вагонами – классным и платформами. Следы перетаскивания дрезин через кусты на подусок имелись, но мы по ним не последовали, решив проверить дальнейший путь. Буквально метров через триста влево пошёл ещё один ус. По какому же тогда ехать? Вдруг начальник про первый ничего не сказал, думая, что он заставлен вагонами и у нас и мысли не возникнет туда соваться? Мнения участников экспедиции разошлись, поэтому самым резонным оставалось доехать до точки погрузки и спросить тамошних работников.

Вскоре ус привёл нас в высокий нетронутый лес. В начале небольшой делянки, представлявшей собой перемешанный гусеницами трелёвщиков навал непригодных для вывозки брёвен (в основном не используемых в производстве берёзы и осины), была стрелка. Левый ус был заставлен порожними сцепами, плавно уходящими вдоль леса в пологую кривую. Во главе порожняка виднелся облезлый оранжево-синий тепловоз № 14 и обшарпанный классный вагон. Тепловоз был заглушен, но внутри сидела бригада. Ковыляя по разбросанным древесным отходам, прыгая по сцепам, мы наконец-то добрались до него. Машинист пояснил, что до точки погрузки осталось около километра. Он со вторым порожняком ждёт окончания погрузки первого состава, которая затянулась в связи с поломкой погрузчика. На точке сейчас четыре тепловоза – грузовой, оператора погрузки, дорожники и заправка. На нашем усу за делянкой виднелся ещё один тепловоз. Это был «живущий в лесу», то есть не возвращающийся каждый день в Лойгу тепловоз строителей ТУ6А № 18. Красный локомотив с платформой рельсов стоял на усу напротив изолированного отрезка пути, на котором располагались два вагончика-бытовки, построенных на базе стандартных четырёхосных платформ. Это был вахтовый посёлок строителей УЖД. За тепловозом велось строительство уса, на котором работала живущая в вагончиках бригада.

На пути нас встретил рыжеватый сторожевой пёс дворовой породы. Не лая, как многие бестолковые городские шавки, он внимательно осмотрел гостей и молчаливо проводил до вагончиков, у которых на шпалах сидели несколько мужиков в зелёных леспромхозовских спецовках. У вахты лежали на земле канистры с бензином и маслом, бензопилы, миски, котелки и прочие нехитрые предметы лесного быта. У пути стояла снятая с рельсов пионерка. Дрезинка, наверное, на каждой вахте была, чтобы при необходимости всегда была возможность быстро съездить за чем-нибудь в посёлок. За вахтой начинался строящийся ус. Путеукладчики в Лойгинском ЛПХ, как, впрочем, и в большинстве леспромхозов, не прижились, и строительство велось старым, «дедовским» методом. То есть вручную.

Рельсы заканчивались вереницей свежих берёзовых шпал, в свою очередь упирающихся в стройную стену леса. У последнего звена на рельсах стояла самодельная путевая тележка с колёсами П-образного профиля, на которой строители подвозили к месту укладки пути рельсы. Сами строители как раз завершали шитьё очередного звена. Кто-то вывешивал лапами шпалы, кто-то, махая костыльным молотком, забивал костыли. На рельсах лежал незаменимый в путевом деле инструмент – шаблон, в крайнюю шпалу был воткнут массивный лесорубовский топор. Так и работают мужики, так и тянутся в глубину лесов тоненькие нитки усов узкоколейки. Расползаются по многочисленным делянкам. Старые со временем разбираются, новые строятся… с помощью бензопилы, топора, лапы да костыльного молотка!

Вернувшись к дрезинкам, мы застали проследование с погрузки тепловоза № 19 с бригадой дорожников. Эта бригада состояла из молодых ребят. За тепловозом шла платформа, на которой стоял одинокий путеподъёмник. Едва мы выкатили дрезинки на путь и тронулись в сторону погрузки, как навстречу нам из-за леса показался плавно виляющий на выбросах зелёный капот 64-го тепловоза заправки. Пришлось скидывать «пионерки» с пути, пропускать локомотив.

Наконец доехали до погрузки. Она находилась за длинной кривой на соседней делянке. Два тепловоза – ТУ8 № 15 и ТУ6А № 11, работали на погрузке в сплотке.15-й, как выяснилось, был грузовой. А 11-й – тепловоз оператора. На время погрузки он был заглушен и прицеплен к грузовому «для мебели». Сам оператор находился в челюстном погрузчике, на котором планомерно месил гусеницами грязь, перемешанную со щепой и ветками. Тарахтя дизельком и лавируя вверх-вниз по неровностям, погрузчик хватал из штабеля заготовленной древесины хлысты и, высоко задрав вверх, тащил их через делянку к узкоколейному составу. Хлысты ложились на сцепы, но не все. Некоторые неудачно схваченные деревья умудрялись выскальзывать из захвата и падать мимо сцепов, и оператор, ловко манипулируя челюстями погрузчика, поправлял их. Личный же тепловоз оператору, как оказалось, был нужен вот зачем. По рассказам машинистов, груз шёл с точки до Лойги порядка семи часов. Оператор же, погрузив два состава и следуя на тепловозе резервом, обычно ещё на полпути догонял первый груз, обгонял его на ближайшем разъезде и попадал в Лойгу вечером, в то время как последний груз доходил до посёлка лишь поздней ночью или вообще к утру. А утром отдохнувший дома оператор снова ехал в лес грузить новые составы. Резервом он и уезжал позже, догоняя к точке погрузки первый порожняк.

Отсняв погрузку, мы решили возвращаться к Порше. Машинисты тепловозов рассказали нам, как найти мотрису. По их словам, нужно было перетащить дрезину на заставленный вагонами первый подусок, проехать по нему до старого зимника и пройти по нему немного вправо. Но поиски пришлось временно отложить: путь был занят. У строящегося уса на наш путь был выставлен порожняк. Как выяснилось, 64-й поехал на ус заправлять тепловоз строителей, и 14-й с порожняком ждал здесь его возвращения. «Пионерку» заглушили на холме посреди делянки, перед длинным хвостом замершего порожняка. Косое солнце светило яркими лучами из-за стройных ёлок, в воздухе пахло смолой и свежеспиленной древесиной. По белёсой поверхности шпалы бегали труженики леса муравьи: то с травинкой, то с иголкой. Наблюдая за этой умиротворённой картиной, мы замерли в ожидании.

Лесную идиллию нарушил выезжавший с уса на Лойгу 64-й тепловоз. Едва он освободил стрелку, как завёлся 14-й. Затарахтели дизеля, зазвенела упряжь, грузные сцепы плавно покатились за тепловозом вниз, к стрелке. Завелись и мы. На стрелке тепловоз с порожняком как-то замешкался. Стоящий у переводного механизма кондуктор подавал машинисту сигналы. Он то махал остановку, то командовал «вперёд». Оказалось, из-за неплотного прилегания остряка и подреза гребня колёсной пары одного из сцепов при осаживании состава на ус этот сцеп провалился на стрелке одной тележкой. Тепловоз стал аккуратно вытягивать порожняк назад, и сошедший сцеп чётко запрыгнул на рельсы. Наконец манёвры закончились, путь был свободен.

У стрелки заставленного вагонами подуска был устроен совет. Желания коллектива разделились. Саня, Лёха, Антон и Олег перетащили питерскую дрезину на подусок и поехали искать «аэмку», Я же со Славой, Ромой и Катей поехал на Поршу, чтобы сфотографировать идущий сзади груз на впечатлившем нас Поршинском мосту. В ожидании груза развели у насыпи костерок, спасавший от налетевших из кустов комаров. На Порше было хорошо. Тихая лесная речка медленно несла свои воды меж крутых берегов, заросших частоколом пушистых архангельских ёлок. Прохладная вода быстро утолила накопившуюся при езде по жаре жажду. Здешнюю воду можно смело пить прямо из реки, не кипятя. Стоит только посмотреть на карту… на зелёном развороте – только лес, и никаких населённых пунктов до самого обреза. Здесь природа, не испорченная цивилизацией. А тот десяток трелёвщиков, что копошится где-то в стороне на усу, просто растворяется в размерах этого бескрайнего лесного мира. Пройдя по скрипучим шпалам массивного узкоколейного моста, я обратил внимание на рыболовную сеть, аккуратно перегораживающую реку. Один край привязан к колышку на левом берегу, второй – к ёлке на правом. Вот это, я понимаю, рыбалка!

Деревянная громада моста причудливо смотрелась снизу, с берега реки, откуда я запланировал фотосъёмку. Толстенные брёвна возвышались над чёрной речной водой, вереница деревянных свай с полотном узкоколейки уходила далеко вправо, пересекая всю пойму реки. В русле то там, то тут торчали застрявшие, нанесённые водой серые брёвна. Несмотря на эти топляки, Рома всё-таки рискнул искупаться в Порше. Когда всё вокруг было уже исхожено и исследовано, вдалеке наконец-то послышался знакомый скрежет вагонных скользунов. По усу идёт груз, сразу поняли мы. Тепловоза ещё не слышно, а скрип гружёных вагонов уже выдаёт приближение поезда. Вот и затарахтел дизель. Груз медленно приближался к нам. Наконец из-за леса показался освещённый солнцем красный тепловоз, тянущий по длинному деревянному мосту вереницу гружённых хлыстами сцепов. Проехав мост, тепловоз остановился. Как выяснилось, кондуктор спрыгнул посмотреть сеть, и машинист стал дожидаться его.

Вернулся кондуктор с того берега вместе с Ромой. Бригада тепловоза из интереса осмотрела мою «пионерку». Кондуктор заметил:
– А как же ты без уловителя ездишь? (Уловитель на дрезинках – это такая специальная труба, которая приваривается к раме перед передними колёсами. Когда дрезина на скорости сходит с рельсов, то падает уловителем на рельсы и не кувыркается).
– Так у меня база короткая, иначе в «уазик» не влезает. Я давно ещё пробовал уловитель ставить, а не помогает, всё равно в сторону прыгает.
– Так не простой уловитель-то надо, – сказал кондуктор, показав мне стоящую поодаль местную «пионерку». Смотри: видишь, здесь на трубе снизу две гайки приварены, так вот они-то дрезину при падении и направляют, держат за рельсы, не дают передку в сторону улететь.
Просто и надёжно! И что я раньше до этого сам не догадался? Да, век живи – век учись!
– А у меня самая крутая в Лойге дрезина, – похвастался кондуктор – Не самодельная, а заводская, и рация на ней есть. Я по дороге могу с тепловозами переговариваться!

Пожелав нам счастливого пути, бригада залезла в тепловоз, тяжёлый груз плавно тронулся с места. Впереди подъём, и тепловоз стал сразу довольно резво разгонять состав, под учащающийся стук колёс потянулся в небо столб чёрного маслянистого дыма. Перед отправлением машинист предупредил нас: «Я-то медленно поеду, как догоните, фарой мне помигайте. Я тогда встану, вы «пионерки» с рельсов снимете, я груз осажу и вперёд вас пропущу». Мне сначала удивительно показалось, к чему такая любезность – тяжёлому грузу пропускать какие-то «пионерки» с незнакомыми людьми. Позднее же, узнав Лойгинскую УЖД лучше, мы поняли, что уважительное отношение к владельцам дрезин здесь принято. У половины жителей Лойги и Сулонги есть собственные «пионерки», на них ездят в лес в свободное от работы время и сами машинисты тепловозов, другие работники УЖД. Отсюда и отношение к собрату-дрезинщику. Сами же знают, каково за грузом плестись, каково вагоны стоящие обтаскивать и каково дрезинку перед встречным тепловозом с пути снимать. Поэтому дадут себя обогнать, подвинут, если надо, вагоны, да и при встрече притормозят, остановятся, а то и на стрелке подождут, если увидят, что дрезина встречная идёт!

Наши ребята приехали почти сразу за грузом с пустыми руками. Не нашли мотрису. Весь лес у зимника обыскали, нет её, и всё тут! Неужели и отсюда в металлолом утащили? Да не может этого быть! В недоумении стояли мы у моста, когда со стороны Лойги послышался стрекот мотоциклетного движка, и к Порше подкатила знакомая «пионерка», увешанная охотничьими ружьями. Это приехал Вовка с тремя неизвестными нам ребятами. Выглядели ребята абсолютно трезвыми, и стало ясно, почему:
– Во, смотрите! – сказал Вовка, показывая разбитую вдребезги дрезинную фару.
– Этот ты как?
– Да вот тепловоз в кривой встретили… Даже спрыгнуть все не успели. Так в него долбанулись, думали уже, что раму повело, а нет, слава Богу, лишь фарой да синяками отделались!
– Груз, что ли?
– Да нет, с этим, с заправкой и дорожниками уже аккуратно разъехались. То самый первый был – 51-й, он на второй объездной на усу работал. И откуда только взялся в такую рань… Резервом шёл, быстро!
Да, после такой встречи ещё не так протрезвеешь, подумал я.
Ребят мы встретили удачно:
– Ну что, мотрису-то нашли? – спросили они.
– Так нет, весь лес обыскали, и бесполезно, – разочарованно произнёс Антон.
– А где искали?
Антон с Саней стали обрисовывать Вовке поисковый район. «Да не там же она! – вдруг произнёс Вовка. – Я понял! Вы рядом были, но не там! Сейчас я вас провожу, всё равно в ту сторону. Вам лучше по второму усу ехать. Он у нас длинный, 12 км, но надо только до края делянки. Там поперёк уса на север визирь идёт, по нему тропинка охотничья. По ней пойдёте, прямо на мотрису и наткнётесь!» Несмотря на Вовкину уверенность, Саня и Лёха возвращаться на ус отказались: «Хватит, налазились мы по тому лесу, ну её на хрен, это мотрису!» Но мы с Антоном и Олегом новой идеей поиска загорелись. Компанию нам согласился составить Слава. «Ждите нас здесь, по такой наводке мы быстро обернёмся», – сказал я ребятам, поставил пионерку на рельсы и поехал за Вовкой на ус.

На стрелке второго уса Вовка остановился и вновь пояснил:
– Вон край делянки, в полукилометре отсюда, там сразу визирь и ищите, дальше не ездите! Эх, жаль, что вы уже на погрузке были, а то сейчас с нами бы на вахту заехали в гости. А потом можно было бы на Кондас на ночную рыбалку. Мы туда каждый вечер на «пионерке» ездим!

Напоследок, глянув на мою «пионерку», добавил:
– Хорошие у вас колёса, целые, не вареные ещё! Может, продадите дрезинку-то?
– Рады бы, да самим нужна, у нас ещё немало узкоколеек необследованных осталось! А что, у вас тут с колёсами дефицит?
– Ещё какой! У всех давно побитые, с дырами заваренными. Новых-то пионерок нет, и со старых снять негде!
– А с других дорог окрестных, когда их разбирали, взять не думали?
– Думали-то думали, да сам знаешь, что дорог у нас в Лойге автомобильных нет! На машине-то на соседнюю УЖД не съездишь, а на пассажирском поезде «пионерку» не повезёшь! Потом, что в Илезе, что в Ерге, тоже все пионерки битые были. У нас в райцентре Костылево, кстати, магазин есть с запчастями к узкоколейным дрезинам, да только дорого там всё очень, не по нашим зарплатам. Ось в сборе 15 тысяч стоит, колёса по 6 продают. А у нас в лесу на валке при хорошем раскладе до 20 тысяч, конечно, бывает, и получается, да далеко не всегда. А так 10–12 тысяч, вот такая зарплата. Ну да ладно, удачи вам!

По меркам других леспромхозов зарплата у них, кстати, была довольно высокая. На большинстве аналогичных предприятий вахта не вахта, а всё равно едва за 5 тысяч переваливает. Помахав нам на прощание, ребята укатили по усу на вахту, мы же переставили свою «пионерку» на зашитой стрелке на 12-километровый ус и поехали искать этот самый визирь.

Визирь– так называемая визирная просека, от которой ведётся разметка вырубки, действительно нашлась в лесу у края делянки. Только заросла она сильно, поэтому не сразу признали. «Пионерку» на всякий случай скинули с рельсов: вдруг поедет кто. На усу был слабый «пионерочный» накат. Похоже, ездили по нему охотники в самую даль, за 12 км. Там по карте лес заканчивается, и болото начинается огромное. Чистое называется.

По едва различимой в траве тропе пошли мы вчетвером в глубь леса. Тропка периодически терялась из виду, помогала заросшая просека. Хоть и в деревьях, а просвет всё равно в лесу был. Шли довольно долго. Антон, взявший у Санька GPS-навигатор, недоумевал: «Да мы сейчас уже выйдем на то самое место, по которому в первый раз ходили. Где ж эта мотриса-то там может быть?» Но мотриса была. Она внезапно появилась на краю просеки за очередными склонившимися над визиром берёзами. «И вправду есть!» – практически хором воскликнули мы. «Аэмка» лежала на боку, без телег, на краю визира, подмяв под себя мелкий березняк. Запрыгнув на неё, мы прочитали написанный на борту номер «195» и заглянули внутрь. Там хорошо сохранилась обшивка салона, остались в кабинах некоторые органы управления. «Блин! А мы ведь тут совсем рядом были! – огорчённо прокомментировал ситуацию Антон, глядя на навигатор. – Метров 100–150. Машинист-то сказал, что с зимника надо чуток на визирь свернуть, а мы и не спросили, что за визирь. Думали, и так увидим!»

Ну ладно, дело сделано. Загадочная птица Феникс найдена, теперь пора возвращаться, а то время к закату, а нам ещё тридцать километров до оставленного в лесу лагеря добираться. Чуть не заплутав по дороге, вернулись назад к усу. Поставили дрезину и в путь. Закатное солнце коснулось макушек елей. Ровным насыщенным светом озаряло оно зарастающие берёзой делянки. На рабочем усу мы догнали тепловоз. Это был 11-й, тепловоз оператора погрузки. Локомотив медленно плюхал по разъезжающимся стыкам. Машинист, высунувшись из окна, задумчиво смотрел вперёд, в освещённую низким огненно-жёлтым солнцем даль, в долину речки Порши. Там над бескрайними лесами парило в небе одно-единственное кучерявое облачко. Действительно завораживающее зрелище. А мы, медленно следуя за тепловозом, любовались блестящими рельсами узкоколейки, по которым перед нами навстречу заходящему солнцу шёл огромный среди окружающего редколесья синий тепловоз.

Долина реки, знакомый мост. За ним у снятой с рельсов «пионерки» нас ждут оставшиеся у моста ребята. Здесь мы отпускаем тепловоз. Нужно спуститься к реке попить, обменяться впечатлениями.

Однако на Порше нас ждал очередной сюрприз. С нашими ребятами на штабеле шпал сидели Серёга (напарник Вовки) и ещё один незнакомый нам парень.
– Где там Вовка-то, мать его? – спросил у нас Серёга.
– Не знаем, на усу расстались. Мы – мотрису искать, а он с ребятами на вахту поехал.
– А на Кондас он не мог проскочить?
– Пока мы мотрису искали, в принципе, мог, а что, собирался?
– Да он меня на Второй объездной оставил, сказал, что до вахты доедет, запчасти сгрузит, вернётся и заберёт. А потом на Кондас поедем на рыбалку. Так я его там уже ждать замучился, вот с попутной «пионеркой» к Порше поехал.

На краю насыпи действительно стояла ещё одна маленькая «пионерка», с двигателем от бензопилы. На ней Серёга и приехал. Обменявшись впечатлениями, мы стали собираться. Пора на ночёвку, некогда уже болтовнёй заниматься. Попрощавшись с ребятами, мы привычным кортежем двинулись в направлении Лойги. Солнце светило уже только на полянах и болотах. В густом лесу его лучи прятались за деревьями, ехать по узкоколейке было довольно прохладно. Но это ничего, с каждым километром приближается лагерь, в котором нас ждут оставленные вещи. Сейчас он для нас дом, пусть временный, главное, есть к чему стремиться!

На Второй объездной потерянный сцеп по-прежнему стоял на главном пути. Движение поездов велось мимо него, через объездную. А вот не затолкали бы мы его в разъезд, может, кто-нибудь и подобрал бы. А теперь никому не нужен, пока есть где проехать. Интересно, сколько дней ещё тут простоит? За Второй объездной догнали тепловоз. Шёл он достаточно быстро, поэтому проситься на обгон не стали. Так и поехали по удалению. За тепловозом ехать было спокойно. Не нужно нервничать в кривых, всматриваться в тёмную даль, ожидая встречной дрезины. Тепловоз дорогу расчистит, катись только за ним потихоньку…

К 15-му километру стало совсем темно. Время – практически полночь. В сумраке белели рельсы узкоколейки, темнел вокруг насыпи причудливый мрачноватый лес. В километре от лагеря у меня закончился бензин. Заливать было лень, и я попросил Саню дотолкать. Вот и лагерь. Тормозим на спуске к бобриному ручью, снимаем дрезинки. По едва различимому следу пробираемся в тёмный лес. Жужжит бензопила, полыхает яркий костёр. Кто-то ставит палатки, кто-то готовит ужин. Спустя полчаса невзрачное на вид место стало обжитым и даже каким-то уютным. Уставшие за день, ложимся спать и спим так, что совершенно не слышим прошедший в пятидесяти метрах от нас на рассвете груз.

Часть 7. Назад в Сулонгу


В начале шестого меня попытался разбудить Антон. Поднять – поднял, а разбудить не смог. Нужно было ехать в Лойгу за бензином, пока не начался утренний разъезд тепловозов. Сообразив, что Саня Корсаков уже встал, я отдал Антону требование на бензин и завалился спать дальше: если один водитель дрезины уже проснулся, зачем второго будить, не на двух же дрезинах с одной канистрой ехать!

Ребята съездили удачно. Они успели попасть в Лойгу до выхода первого тепловоза, быстро заправили канистру и перед первым порожняком проскочили обратно. На станции, по их словам, было активное движение. Тепловозы один за другим выезжали из депо, с посёлка, готовились к отправке в лес. Ночной груз, который мы проспали, как оказалось, прибыл в Лойгу лишь в пять утра. Тепловоз немного постоял на станции, поменялась бригада, после чего он сразу же был отправлен обратно в лес, с первым порожняком на 12-ю ветку.

Утром мимо нас прошли первый порожняк, два тепловоза резервом, дорожники, второй порожняк. Затем заправка и третий порожняк. После шестого по счёту поезда наступила тишина. Искупавшись в журчащем за бобриной плотинкой ручье и плотно позавтракав, мы продолжили экспедицию. Оставив в лагере вещи, как и вчера, налегке, поехали в сторону 15-го км. В планах сегодняшнего дня был посёлок Лесной с останками непонятного мотовоза, по одним данным похожего на МД54-4, по другим – вообще на МУЗ. А после Лесного пора было двигаться «домой», то есть в направлении Айги. Непройденным остался лишь участок 12-й ветки от Порши до Кондаса, ну и ещё пяток-другой усов, отходящих там по дороге… но на 12-ю ветку возвращаться не было смысла. По всем путям лесовозок России всё равно не проедешь, а самое интересное в Лойгинском ЛПХ мы уже посмотрели.

Дорога на Лесной была сильно заросшей. Путь шёл в сплошном коридоре деревьев, склонившихся над узкоколейкой. Трассу дороги едва ли было видно с неба. По дороге нам попался частично разобранный разъезд на 21-м км. Из зарослей внезапно вынырнула ржавая стрелка, дрезину качнуло, скрежетнули колёса на крестовине. Справа пошёл заросший кустарником боковой путь, где-то с рельсами, где-то без. Закончился он такой же ржавой стрелкой.

Но вот и Лесной. Я представлял, как узкоколейка войдёт в разрушенный посёлок, но нет. УЖД шла по краю поляны. У насыпи стоял одинокий сарайчик, рядом с ним валялась давно разорённая маленькая «пионерка». На поляне вдалеке от пути стоял дом, в окружении огорода и огромного количества хозяйственных построек. Вот и весь посёлок, точнее, всё, что от него осталось. Почуяв нежданных гостей, возле дома залаяли собаки. Оглядев тоскливую поляну и поняв, что делать здесь больше нечего, мы поехали дальше, благо рельсы напротив посёлка не заканчивались. Интересно было то, что никакого серьёзного путевого развития на поляне не было. Единственное, что мы нашли, это заросшую насыпь давно разобранного пути, уходящую в сторону одинокого дома. Похоже, когда-то это был поселковый тупик. А где же станция, неужели её вообще тут не было?

Оказалось, что станция всё-таки была, но дальше. За посёлком справа к магистрали примкнула насыпь ветки, затем, проследовав небольшой перелесок, мы и выехали на площадку станции. Первая же входная стрелка была раскантована, поэтому дрезины пришлось оставить перед ней и продолжать обследование раздельного пункта пешком. Станция была трёхпутной. Раскантованные пути сохранились до сих пор. Рельсы вросли в мох, местами были сдёрнуты и впаханы в мягкую болотистую почву тракторными гусеницами. Справа от путей можно было различить давно сгнивший фундамент станционного здания. Чуть дальше, в междупутье, валялась кабина мотовоза МД54-4. Вот что за мотовоз был брошен в Лесном. Жаль, кроме кабины от него ничего не осталось. Странно, ведь рядом полно ненужных рельсов, при этом раму мотовоза в чермет сдали, а рельсы нет… Площадка разъезда закончилась тупиком. За выходной стрелкой заросший метровыми берёзками путь обрывался, дальше в лес по насыпи вёл разъезженный тракторный след. Распахали, когда рельсы снимали, а может, лес оттуда зимой возили.

На обратном пути наша компания снова разделилась. Питерцы поехали исследовать ус, примыкавший к магистрали на 16-м км. А мы с Ромой и Славой поехали на 11-й км в лагерь собирать вещи. Тем временем погода начала портиться. Небо недобро нахмурилось, над кронами деревьев ползли гонимые ветром тёмные низкие облака. Стоило нам перетащить к узкоколейке вещи, как начал накрапывать дождь. Питерцев всё не было ни слышно, ни видно. Дождь усилился, и нам, ругая непогоду, пришлось снова стаскивать вещи с насыпи и накрывать их плёнкой. Рома начал разводить костёр. Решив не терять время на напрасные ожидания, мы со Славой, закутавшись в плащи, поехали в Лойгу. Нужно было купить продуктов и запроситься у диспетчера на Сулонгу. Рому же оставили караулить вещи и готовить обед.

Мокрая узкоколейка неслась под колёсами «пионерки». За дрезиной стелился шлейф разбрасываемых колёсами брызг. Крупные капли дождя летели в лицо, количество их резко возрастало с ростом скорости движения. На месте вчерашних путевых работ было пусто. Только белели свежие шпалы, стекала с них струйками дождевая вода. Видно, сегодня дорожницы работали где-то далеко. Знакомые кривые, и впереди станция. На боковом пути стоит всё тот же маневровый тепловоз, из поста на шум выглянула знакомая стрелочница. «Запросимся на обратном пути», – пояснил я Славе и, приветливо кивнув созерцавшей нас через оконное стекло диспетчерше, поехал прямиком в посёлок. За нами следом, сманеврив порожние сцепы, направился и тепловоз. Скучающая продавщица «развлекательного центра» у посадочной очень обрадовалась незнакомому покупателю. За три минуты мне были выданы все последние лойгинские новости, заключавшиеся в основном в посещении магазина вчерашними туристами. Узнав, что купленные мной продукты поедут на «пионерке» в Айгу, продавщица порылась в кладовке и достала плотную картонную коробку: «На дрезине пакеты попадают, а коробка в самый раз!» Я с ней согласился, загрузил коробку и, поблагодарив, пошёл к выходу.

На счастье, дождик почти закончился. Не то свежий хлеб можно было бы и до 11-го км намочить. Диспетчер поинтересовалась, понравилась ли нам их узкоколейка, как дела на других дорогах Архангельской области. Рассказав о прошлых экспедициях, я стал выяснять сегодняшнее движение в направлении Сулонги. Оказалось, что сегодня на том плече работают 3 тепловоза. «Тройка» готовилась к отправлению с грузом с Перевалки, ТУ6П дорожников работал где-то под Сулонгой, а ещё сегодня поехала «девятка» в Айгу. С 12-й ветки же, как и вчера, раньше четырёх никого не ждали.

Попрощавшись с диспетчером, задумчивый вышел я на улицу. Двигаться навстречу трём тепловозам было опасно. Ну ладно, можно ещё высчитать примерный график хода «тройки», у неё узнать, где идёт ТУ6П. А вот с «девяткой» было хуже всего. По словам диспетчера, связи с ней на участке за Сулонгой не было, отправление же из Айги планировалось не раньше пяти вечера, поскольку лишь к этому времени туда могла прийти машина с запчастями из Вологды. В общем, неизвестно, когда и ожидать-то этот тепловоз навстречу!

На насыпи дымил костерок, рядом расположились ребята, возле рельсов стояла снятая с пути дрезина. Ну, отлично, снова все в сборе. Задержка питерцев объяснилась просто. Нет, не ус длинный был, просто при возвращении на магистраль в дрезине закончился бензин, и ребятам пришлось толкать её до лагеря все 5 километров.

Дождь то капал, то проходил. Погода была пасмурной. Обед и сборы как-то затянулись. Основная цель экспедиции была выполнена, торопиться теперь было некуда, вот и расслабились. Часа через полтора, вновь обвешав «пионерки» вещами, мы двинулись в путь.

До треугольника 8-го км оставалось около полукилометра, когда из мокрой зелени кривой медленно выплыл синий промасленный капот тепловоза. «Оба-на, а это ещё кто?» Кортеж замедлил движение, но тепловоз вышел за входную стрелку, немного «помялся», и ушёл влево, по ветви треугольника в направлении Сулонги. Странно! Когда мы подъехали к стрелке, увидели, что на пути угольника в направлении Лойги стоит груз. Откуда же он мог взяться? Да только из Сулонги. А значит, тепловоз этот был «тройка». Интересно, зачем он выставил груз на путь угольника? Оставив «пионерки» на входной стрелке, я с фотоаппаратом пошёл вдоль состава, продираясь между мокрыми кустами и гружёнными елью сцепами. Выйдя за сцепы, я увидел синий тепловоз, вытаскивающий со стороны Сулонги ещё два гружёных сцепа. Теперь понятно. На треугольнике тепловоз разворачивал часть груза. Собранные с разных делянок хлысты имели разную направленность, подача же на нижний склад должна осуществляться стволами вперёд.

Кондуктор на ходу соскочил с площадки ТУ7 на стрелку, после проследования сцепов замахал круговой сигнал остановки. Тепловоз дал «три коротких», а после перевода стрелки стал по команде кондуктора осаживать сцепы к основной части груза. Я запрыгнул в кабину и, поздоровавшись с машинистом, спросил, где дорожники.

– Сейчас узнаем, – приветливо кивнув, ответил машинист и, продолжая подавать сцепы на путь угольника, взялся за трубку рации: – Нулевой, ты далеко едешь-то?
– На девятом. А ты где?
– На восьмом.
Ну, тогда пропусти меня!
– Хорошо. Диспетчер!
– Слушаю.
– Это «тройка». Я на восьмом. Стою на угольнике. Пропущу дорожников и на станцию с грузом пойду.
– Добро, только тогда и 51-й пропускай. Он с 12-й ветки резервом идёт, 15-й километр прошёл, на подходе уже. Обойдёт тебя по треугольнику.
– Добро, пропущу.
Поблагодарив машиниста, я выпрыгнул из кабины тепловоза на насыпь. Длинный и тяжёлый груз во главе с синим ТУ7 величественно замер на пути треугольника, а со стороны Сулонги уже слышен был шум приближающегося ТУ6П дорожников. Оранжевый тепловоз с платформой впереди шустро выскочил из кривой, громко просигналил и, обдав меня, стоящего с фотоаппаратом на куче старогодних шпал, дождевыми брызгами, умчался в сторону Лойги. Из окон салона, узнав, помахали мне вчерашние знакомые. Засняв проход «нулевого», я пошёл вдоль гружёного состава обратно к дрезинам. Навстречу мне попались Санёк с Лёхой: «У тебя тут такая езда, а мы у дрезин торчим, пойдём хоть груз поснимаем!»

А оставшиеся у дрезин ребята как раз начали переталкивать «пионерки» на свободный путь угольника. Увидав приближающийся с 12-й ветки 51-й, я сообразил, что они-то про затею диспетчера ничего не знают. Я замахал руками и закричал: «Загоняй обратно, он груз по треугольнику обгонять будет!» Возникло замешательство. Но машинист 51-го остановился перед стрелкой и дал спокойно сделать манёвры. Вылезший кондуктор перекинул за дрезинами стрелочный балансир и запрыгнул в движущийся тепловоз.

51-й проскочил по угольнику быстро. Не успел я убрать фотоаппарат, как за кривой послышался длинный сигнал, звякнули стоящие впереди сцепы. Со скрежетом тяжёлые вагоны тронулись с места, мокрые еловые хлысты стали медленно уплывать в кривую.

Жить становилось проще. Впереди оставался лишь один тепловоз. Причём, судя по прогнозам диспетчера, в ближайшие два часа на горизонте он не появится. Пять вечера. Звонко грохоча по стыкам, «пионерки» отправились друг за другом с 8-го км на Сулонгу.

Полетел в стороне свежий зелёный лес, поплыли одна за другой плавные магистральные кривые. Первую остановку мы сделали на мосту через реку Уфтюгу. По пути туда мы прошли его без остановки, а мост действительно заслуживал внимания. Свайная деревянная конструкция на высоте в 4 человеческих роста пересекала реку. Поршинскому мосту уфтюгский уступал лишь длиной. Перед мостом из воды торчали массивные деревянные щиты ледорезов. На высоком берегу было ровное сухое местечко для стоянки. Здесь и кострище, и даже привезённый кем-то мангал. Место и вправду чудесное. Сидеть бы здесь на крутом берегу тихим летним вечерком у костра, слушать стук колёс, любоваться на проносящиеся по мосту маленькие тепловозы. Идея хорошая, но большинством голосов решили всё-таки двигаться дальше. Время только шесть, до заката ещё много можно проехать, а если на каждом прекрасном месте на ночь останавливаться, и на одну узкоколейку времени не хватит.

«А это что там ещё за мост?» – воскликнул отошедший дальше всех от узкоколейки Рома. Участники экспедиции только пожали плечами. Действительно, откуда в полукилометре вверх по течению мог быть второй мост? Автодорога отметалась сразу (мы и от единственного в этих краях зимника порядком отъехали), насыпей узкоколейки в ту сторону от магистрали тоже не было. Подробное рассмотрение показало, что это был вовсе не мост, а навал брёвен, созданный возле второго ледореза, установленного на удалении от моста. Видно, серьёзный на Уфтюге ледоход бывает, много леса половодье несёт, раз двумя ледорезами мост защитили.

Ещё раз с сожалением проводив взглядом прекрасное место, мы снова помчались по стыкам. Внезапно серость в небе развеялась, и выглянуло яркое солнце. Ура, погода снова хорошая! Пролетели разъезд 30-го км с покосившейся деревянной будкой, проползли длиннющую левую кривую. «Полосатая» узкоколейка, то сияющая в свете солнечных лучей, то попадающая в тень берёз, вела нас на юг. Вот и свежие шпалы, сегодняшнее место работ дорожников. А что там чернеет впереди? Может, «девятка» навстречу идёт? Да нет, пятно слишком тёмное, на тепловоз не похоже. И, судя по всему, не движется. «Вот те на! Это ж груз на перегоне стоит!» – воскликнул Рома. Сбросив газ, я стал медленно подкатываться к занимавшим перегон сцепам.

«Всё, приехали!» – обречённо произнёс я и заглушил двигатель. Вереница гружёных сцепов уходила далеко в кривую. Подъехали и питерцы. Постояли молча, прислушались. Шума тепловоза не было, значит, состав бросили. Олег с Саней медленно поплелись вдоль сцепов вперёд, чтобы посмотреть, что же за ними. А за ними оказалась стрелка рабочего уса лесопункта Сулонга. Груз этот вывез недавно с уса сулонгский тепловоз. Только не потащил его по магистрали на Перевалку в разъезд, как положено, а оставил «тройке» прямо здесь, на магистрали.
– А о «девятке»-то он и не подумал, – сказал кто-то из ребят.
– «Девятка» – тепловоз. Возьмёт и переставит груз обратно на ус, а мы своими дрезинами этого никак сделать не сможем.

Ситуация действительно была практически безвыходная. Перекатить 8 хлыстов вручную на расстояние почти 400 метров – задача почти нереальная, протащить пионерки по обочине – аналогично. Обочина была крайне неровной, раскопана путевыми работами. Сильно заросла кустарником, была завалена гнилыми старыми шпалами. Так что оставалось ждать. Чего? А либо «тройку» с Лойги, либо «девятку» с Айги. Кто раньше приедет, тот и сманеврит состав.

Ожидание длилось тягостно. Молчал густой зелёный лес, молчали блестящие магистральные рельсы, молчали грузные еловые хлысты, взгромоздившиеся на маленьких узкоколейных сцепах. А солнышко тем временем медленно и уверенно ползло за остроконечные ели, скрывалось в лесной чаще. На полотне узкоколейки веяло прохладой, кружились над группой узкоколейных странников налетевшие из леса комары.

Наконец вдали показался силуэт тепловоза. С Лойги шёл с порожняком знакомый ТУ7. Дрезины скинули с рельсов, приготовились к пропуску. Но тепловоз, вопреки нашим ожиданиям, не стал протягивать груз в сторону Сулонги, чтобы поставить порожняк на ус, а, зацепив его, потянул вместе с порожняком назад, в Лойгу. Вылезший из тепловоза Лёха пояснил:
– Это он нас специально пропускает.
– А зачем так сложно?
– Да у них там на усу, говорят, ещё один сулонгский тепловоз застрял. Платформа с рельсов сошла, вот никак и не выйдет. А «тройка» его здесь ждать будет, потому что, пока он ус не освободит, им его порожняком заставлять нельзя.

Вот как! Ну ладно, ставим «пионерки» на рельсы и трогаемся к стрелке. Сзади медленно подтягивается осаживаемый тепловозом груз. У стрелки он останавливается, шум тепловозного дизеля затихает. «Заглушил двигатель, ждёт», – поняли мы. Чтобы не мешаться предстоящим манёврам, отъехали с полкилометра, до Шевелёвской стрелки. Торопиться теперь было некуда. Время больше восьми, ночёвку однозначно придётся устраивать на старом месте в карьере. Дальше ехать всё равно уже смысла нет.
– Зато можно хоть немного проехать по усу навстречу сулонгскому тепловозу, – предложил Антон. – И куда ус идёт, посмотрим, и тепловоз сфотографируем.
– А не опасно навстречу-то?
– Так то ж ус, тепловоз не быстро поедет!
Логично. В экспедицию «на таран» тепловоза собрались я, Антон и Слава. Лёха с Саней остались регулировать движок своей «пионерки» (наладка и испытания ещё не закончились), а Олег, Рома и Катя, видно, уже переполнились впечатлениями и хотели просто отдохнуть у костра, который тут же, у стрелки, и разожгли.

Неровный ус завилял под колёсами. Дрезинку то бросало на проваленных стыках и выбросах, то клонило на перекосах. Путь шёл то по свежим вырубкам с торчащими посередине одинокими, «оставленными на развод» осинами, то по нетронутому еловому лесу. Профиль был «красивый». Тонкие рельсы Р18 то взмывали высоко вверх, то, переваливая, несли дрезину вниз, к руслу очередного лесного ручейка. По дороге от основного уса ответвлялись подуски. Это были либо старые усы, ведущие на выбранные делянки, либо выставочные усы, предназначенные для маневровой работы и выставки порожняка. Смеркалось. Наконец километре на пятом, за очередной кривой мы увидели далеко впереди силуэт оранжевого тепловоза.

Снимать «пионерку» на безбалластном пути, положенном на редких шпалах и лагах, не слишком удобно. Хорошо, что тепловоз позволял не торопиться. Он двигался в нашу сторону медленно, плавно виляя капотом. С удивлением проводили взглядом незнакомых людей с «пионеркой» машинист с кондуктором (а может, и оператором погрузки). Ещё большее удивление, думаю, было у них, когда эти люди поставили «пионерку» на путь и поехали за ними следом.

Тепловоз шёл по усу весьма аккуратно. И немудрено, ведь если такая махина завалится, поднимать её здесь будет сложновато. Мы плелись за локомотивом на 1-й передаче. Иногда приходилось даже притормаживать, останавливаться и ждать «удаления». Зато тепловоз можно было фотографировать, не слезая с дрезины. Причём выбирать различные интересные ракурсы. Вот он идёт по вырубке, вот спускается в овраг… За этим занятием мы и провели 50 минут, в течение которых выбирались с уса. Наконец показалась стрелка магистрали с ожидавшим в сумраке кривой грузом, а затем и шевелёвская стрелка с ярким костром и заждавшимися ребятами. Здесь только опять заминка вышла. Как оказалось, тепловозу надо было ехать в Шевелёвки, где жила бригада. Наши же, равно как и мы, об этом ничего не знали, поэтому специально затолкали обе дрезины на шевелёвский путь. Пришлось снова перед тепловозом делать манёвры.

Тем временем «тройка» поставила порожняк на ус и с грузом отправилась в Лойгу. Посигналил тепловоз, грузные сцепы поскрежетали вдали и друг за другом плавно удалились в кривую. Мы же приготовились к отправлению на карьер, до которого оставалось совсем немного, каких-то 9 км. Внезапно обнаружилась пропажа. Как водится, пропало самое ценное (во всяком случае самое нужное сейчас) – припасённая на вечер бутылка. И потеряли мы её в полукилометре отсюда, когда пропускали порожняк и груз. Снаряжённая немедленно на 37-й км разведэкспедиция дала печальные результаты. Бутылка в траве не обнаружена. То ли отлетела далеко, то ли бригада «тройки» прихватила. Печально. Магазинов в округе нет (тем более круглосуточных), а так хотелось душевно посидеть последний вечер на Лойгинской УЖД у костерка…

Тёмная узкоколейка плыла впереди. Вот разъезд Перевалка, вот плавная правая кривая. Вскоре за ней – Сулонгская стрелка. Тревожило одно: где «девятка»? Куда мог запропаститься этот тепловоз?

Встреча произошла аккурат на сулонгской стрелке, когда сумерки сменялись ночной темнотой. Хорошо, что мы притормозили, видя, что стрелка не наша (на Сулонгу); зная, что не его, притормозил и встречный тепловоз, выползший из кривой вперёд платформой. Скрещение произошло без инцидента. На платформе лежали груда тракторных запчастей и прочие вещи, в том числе коробка бумаги для принтера. Да, её производители и не могли себе представить, как будет попадать сей товар в контору Лойгинского ЛПХ.

Бригада тепловоза в составе машиниста и механика ЛПХ, ездившего в Айгу получать груз, с интересом рассматривала наши транспортные средства. Вся узкоколейка, конечно, уже знала, что ездят здесь некие туристы-исследователи на собственных дрезинах, но одно дело слышать, другое – видеть! Когда тепловоз с торчащим из окна машинистом поравнялся со мной, в голову вдруг пришла интересная мысль.
– Слушай, а не знаешь, тут в Сулонге никто самогон не гонит? – спросил я у машиниста.
– Самогон надо?
– Ну да… хотели вечером у костерка посидеть, а с запасами как-то не рассчитали…
– Знаю одного мужичка. Садись в тепловоз!
– Так вы же в Лойгу?
– В Лойгу!… но с заездом в Сулонгу.
Со мной увязался и Слава. Он-то в Сулонге ещё не был! По дороге мужики расспросили нас, откуда и куда, где бывали, что видели. Молодой механик, как оказалось, тоже был немало осведомлён об узкоколейках соседних леспромхозов. Оказалось, что Митинскую УЖД (это Вожегодский район Вологодской области) недавно наполовину разобрали, и тех участков, где я ездил на своей «пионерке» в далёком 2000-м, уже и в помине нет. «Плохи дела у них в леспромхозе. Вывозка нерегулярная, почти все тепловозы списали, да в металлолом сдали, – рассказывал механик про Митинский ЛПХ, пока «девятка» не спеша плюхала по стыкам сулонгской ветки: «Мы-то вот пока держимся, а дальше как знать… неизвестно, куда судьба повернёт!»

Затихшая Сулонга светила в темноте несколькими огоньками окон. Машинист остановил тепловоз на пути к магазину. «Здесь, кажись?» – посоветовался он с механиком. «Да вроде здесь, только где они тут к домам ходят?..» – буркнул механик, слезая в темноту с площадки тепловоза. Попав в разлившееся между узкоколейкой и домами болотце, пропрыгав по каким-то едва различимым в темноте доскам, мы выбрались на сухую траву к калитке. Машинист уверенно зашёл внутрь и постучался в дом. Несмотря на время, а была уже полночь, на крылечко быстро вышел дедок. Он и не спрашивал, за чем пришли, это и так было ясно. Спросил только, сколько надо. Где-то лаяли собаки, квакали в канаве лягушки. Над посёлком стояла тёмная июньская ночь. Небо вновь заволокло тучами, поэтому и не видно было ни черта. «Самогон попробуете – не пожалеете! – хвалил взятый товар машинист. – Этот дед своё дело знает. Я вот только у него беру!»

Ночную идиллию нарушил наш тепловоз. Запустив дизель, он стал медленно выползать с поселкового пути на станцию. Скрежетала в кривой платформа. На выходных стрелках мы со Славой заметили питерскую «пионерку» с сидящим на ней Лёхой. Оказывается, Корсаков поехал на моей дрезине в карьер, а Шишин с Максимовым – за нами в посёлок. Распрощались с бригадой и, пожелав им счастливого пути, покинули тепловоз. Тот покатил на магистраль, выискивая мощным лучом прожектора прячущиеся в разнотравье блестящие нитки рельсов.

«Серёг, там Максимов что-то на станции среди тепловозов застрял!» – сообщил мне Лёха. Из темноты нам навстречу показался Антон: «Ничего не понимаю! Тут тепловоз какой-то стоит. Номер у него на 33 начинается. Ну ведь не было его позавчера, откуда же он взялся?» Пошли смотреть вместе. И правда. Тепловоз действительно был неизвестный, в понедельник здесь такого не было. Стали считать все единицы.
– Странно, как было шесть, так и есть, - недоумённо протянул я.
– Так ведь ещё-то один, из известных, в Шевелёвки ночевать уехал! – сообразил Антон.
– Ага! Так, может, в понедельник этот в Шевелёвках стоял?
– А что же мы его там не видели? Ведь мы и в Шевелёвки в понедельник заезжали!
– Кто его знает…, разве только он в Сулонгу прошёл, пока мы на Вощар ездили.
– Да, интересная картина. А вот если бы за самогоном не поехали, тепловоз бы и не нашли!

Ужин на знакомом карьере был поздним. Искры костра летели в тёмную высь, где-то внизу, под откосом, притаились в ночи на карьерном пути дрезины. Вспоминали, как ночевали здесь по пути туда. Эх, тогда шли в неизвестность, а теперь – дорога домой. Как-то грустно даже. Тогда не знали, что впереди, надеялись… Но зато сейчас в душе чувство исполненного исследовательского долга. Мы сделали это! Проехали и посмотрели всю огромную сеть Лойгинской УЖД. Что говорить, интересно. Главное, чтобы такая экспедиция была не в последний раз!
– Надо ещё завтра на ветку 19А заскочить, – прервал общие раздумья Антон.
– И сдалась она тебе…
– Ну как же, надо! Она на картах не показана. Нужно же узнать, куда идёт. Вдруг там, стоит что-нибудь интересное?..

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ..
admin февраля 11 2010 22:41:41
Фотографии: http://www.pereyezd.ru/photogallery.php?album_id=71
Пожалуйста залогиньтесь для добавления комментария.
Рейтинг доступен только для пользователей.

Пожалуйста, залогиньтесь или зарегистрируйтесь для голосования.

Нет данных для оценки.
Гость
Имя

Пароль



Вы не зарегистрированны?
Нажмите здесь для регистрации.

Забыли пароль?
Запросите новый здесь.
Реклама
П20 полка наклонная "Леомебель". . Шнековая пара для штукатурной станции pft klugermeister.com.
Поезд напрокатРусский Обозреватель